Cамое страшное не то, что мы теперь взрослые, а то, что теперь взрослые – это мы.
15.04.2013 в 00:29
Пишет Рысик:Я еще не знаю, какой из него политик.
Но уже второй раз то, что он пишет, затрагивает какие-то струны глубоко внутри.
И на этот раз я даже попробую перевести. Не все, на все меня не хватит, слишком много там игры слов и израильских реалий. Но хотя бы часть...
Это неделя между.
Между поколением потерявших своих дедов и поколением, опасающихся за своих сыновей. Между напоминание о том, почему нам нужно государство и напоминанием о том, какова цена за это государство. Между молчанием Дня Памяти Катастрофы, говорящим о том, что мы не в состоянии понять, что у нас нет пути, что это слишком ужасно, и молчанием Дня Памяти павших солдат и жертв террора, говорящим о том, что мы понимаем, что у нас нет другого пути, и это все еще слишком ужасно.
Это неделя между.
Между детьми, идущих в школу в белых рубашках и детьми, идущих в школу в белых рубашках. Они возвращаются оттуда немного тише обычного, потому что в какой еще стране требуют от детей грустить два раза за одну неделю? И как это на них влияет? Что думает ребенок, которому сказали, что когда-то убили всех таких, как он, только потому что они были такими, как он? И что он думает неделю спустя, когда девочка с самой красивой косой поет на церемонии о «красавцах с чубами», и вдруг он осознает, что то, что в них красивое это то, что они мертвы?
Это неделя между.
Немного утомительная неделя, потому что если тогда нас ненавидели, и теперь нас ненавидят – когда же мы отдохнем? И, если уж на то пошло, наступит ли то время, когда мы тоже перестанем ненавидеть? Потому что вначале справедливо ненавидели тех, кто нас убивал, потом справедливо ненавидят тех, кто хочет нас убить, а теперь, от избытка справедливости, мы ненавидим друг друга, потому что, видимо, уже привыкли.
Это неделя между.
Она начинается с «Изкор» (=помнить, название поминальной молитвы) и заканчивается с «Изкор», и все равно остается ощущение, что мы забыли что-то очень важное, что они хотели сказать нам. Это трудно расслышать в этом шуме, но, наверное, это было что-то о том, что наша жизнь здесь вместе, на этой земле, должна стать такой, которая придаст смысл их смерти.
Яир Лапид.
URL записиНо уже второй раз то, что он пишет, затрагивает какие-то струны глубоко внутри.
И на этот раз я даже попробую перевести. Не все, на все меня не хватит, слишком много там игры слов и израильских реалий. Но хотя бы часть...
Это неделя между.
Между поколением потерявших своих дедов и поколением, опасающихся за своих сыновей. Между напоминание о том, почему нам нужно государство и напоминанием о том, какова цена за это государство. Между молчанием Дня Памяти Катастрофы, говорящим о том, что мы не в состоянии понять, что у нас нет пути, что это слишком ужасно, и молчанием Дня Памяти павших солдат и жертв террора, говорящим о том, что мы понимаем, что у нас нет другого пути, и это все еще слишком ужасно.
Это неделя между.
Между детьми, идущих в школу в белых рубашках и детьми, идущих в школу в белых рубашках. Они возвращаются оттуда немного тише обычного, потому что в какой еще стране требуют от детей грустить два раза за одну неделю? И как это на них влияет? Что думает ребенок, которому сказали, что когда-то убили всех таких, как он, только потому что они были такими, как он? И что он думает неделю спустя, когда девочка с самой красивой косой поет на церемонии о «красавцах с чубами», и вдруг он осознает, что то, что в них красивое это то, что они мертвы?
Это неделя между.
Немного утомительная неделя, потому что если тогда нас ненавидели, и теперь нас ненавидят – когда же мы отдохнем? И, если уж на то пошло, наступит ли то время, когда мы тоже перестанем ненавидеть? Потому что вначале справедливо ненавидели тех, кто нас убивал, потом справедливо ненавидят тех, кто хочет нас убить, а теперь, от избытка справедливости, мы ненавидим друг друга, потому что, видимо, уже привыкли.
Это неделя между.
Она начинается с «Изкор» (=помнить, название поминальной молитвы) и заканчивается с «Изкор», и все равно остается ощущение, что мы забыли что-то очень важное, что они хотели сказать нам. Это трудно расслышать в этом шуме, но, наверное, это было что-то о том, что наша жизнь здесь вместе, на этой земле, должна стать такой, которая придаст смысл их смерти.
Яир Лапид.