Cамое страшное не то, что мы теперь взрослые, а то, что теперь взрослые – это мы.
Я писала это безумно давно, после очень яркого сна. В шабат меня что-то толкнуло - надо писать! Поскольку это первое спонтанное пробуждение моего муза за несколько лет, надеюсь, вы будете снисходительны.
Глава 1- И, напоследок, о погоде. В первом Центре Жизни жарче обычного, второй и третий ЦЖ температура от 25 до 28 градусов по Цельсию, в западном регионе выпало пять кубометров осадков, что должно благотворно повлиять на саженцы.
- Выключись! – бросила телевизору Бэр, но тот продолжал бормотать какую-то рекламу.
- Опять голосовая связь не работает, - пробурчала девушка, вставая с дивана и выключая ящик вручную.
В интернате не было телевизоров, и, приезжая по выходным к тетке, Бэр радовалась ему, как ребенок. Но теперь, когда интернат позади, и два летних месяца тоже, телевизор надоел до ужаса. Потому что идти некуда, и делать нечего.
Бэр набросила куртку, выходя из дому, назло прогнозу погоды. Вон на западе дождь, как говорят, а она никогда этого запада не видела и не увидит. Там, под большим секретом ей рассказала Аль, идет война. На самом деле Бэр знала об этом. Она попала в интернат, когда ее отец, офицер, погиб на западе. Тетя Рар, сестра покойной матери, всегда делала круглые глаза в ответ на вопросы племянницы:
- О чем ты, дорогая? Какая война? Твой отец погиб во время крушения поезда.
Но Бэр знала правду. Когда мама умерла от рака, отец посадил семилетнюю Бэр на колени и рассказал ей все.
- Теперь ты не будешь сердиться, что я уезжаю? – спросил он под конец.
- Только чуть-чуть, папочка! – лукаво ответила Бэр.
Отец уезжал каждые полгода на месяц, а она оставалась в доме тети Рар. Бэр обещала отцу не сердиться на отлучки, но она страшно рассердилась на него весенним днем, когда в дом пришли офицеры и рассказали о крушении поезда. Девочка не поверила им. Отец ушел на войну, и война убила его.
Куртку пришлось снять, все-таки на улице было совсем тепло. А на западе, как сказали, дождь. И дался ей этот запад! Бэр бесцельно бродила по городу. Надо пойти записаться в университет, наконец. По выпускным она могла поступить на что угодно, хоть на ядерщика. Но не хотелось почему-то. Бэр вздохнула. Если б она знала, что хочет, все было бы намного проще.
Стало так жарко, что Бэр заглянула в полутемное и не очень чистое кафе. Потягивая кофе со льдом, она невольно прислушалась к разговору ребят, по виду ее ровесников, за соседним столом.
- … на пункте. Потом поезд, месяц, и ты дома, - довольно громко сказал один их них.
- … сам знаешь! – шикнул другой, широкоплечий и чем-то похожий на Кола. Кол, ее одноклассник, всегда взывал у нее гадливое чувство.
- Чушь! – отмахнулся первый. – На западе оставляют только тех, кто им действительно нужен. Какой с меня прок, или с тебя, Пай.
Бэр почувствовала, как покрывается потом. Они говорили о Призыве! Здесь, сидя в кафе, не обращая внимания на одинокую девушку. Наверное, отрядные совсем разленились, если эти не боятся говорить о Западе.
Пай, похожий на Кола, тихо пробормотал что-то о поводке. Бэр слышала, что самим найти место призыва невозможно. Надо было получить по почте поводок, или, если ты доброволец, попросить поводок в ближайшем Отряде. Отряде… Попросить…
Бэр вскочила, оставив недопитый кофе, и бросилась на улицу. Теперь она знала, что ей делать.
**
Старых улиц в этом Центре почти не осталось. Бэр никогда не была сильна в истории, она помнила только, что старинные города строились как придется, и рядом с жилыми домами мог возникнуть магазин или кинотеатр. В Центре такого не бывало: в жилом районе нельзя было купить еду, а в медицинском - посмотреть фильм. Но Отряд можно было найти где угодно. Когда-то, говорил ей отец, Отряд следил только за солдатами. Но с тех пор, как вышел Закон о Разделении, Отряд следил за тем, чтоб в Центрах Жизни сохранялась жизнь. Любая. Но они же решали, кто уедет на запад, туда, где жизнь не стоила почти ничего.
Молодой отрядный хмуро посмотрел на тощую девочку, попросившую поводок, но дал ей привычную трубочку без лишних вопросов. В конце концов, каждый по Закону о Разделении, имеет право уйти на Запад. Но отрядный не понимал, что эти молодые мальчики и девочки, уходящие за Черту, находят в смерти. Он выбрал жизнь и Центр.
Бэр медленно брела, прислушиваясь к советам поводка.
- За вооон тем красным домом направо, - ехидно бормотал поводок в крохотных наушниках. Видимо, кто-то вставил ему комплекс юмора. Бэр улыбнулась про себя, свернув за «вооот этим» красным домом.
Судя по всему, она почти пришла к Пункту. И вдруг ей захотелось выбросить поводок, купить мороженого, вернуться домой и забыть о Западе. В конце концов, их много лет учили не знать о Западе, и о том, что там происходит. Бэр остановилась, не слушая бормотание поводка. В конце концов, она же так и не решила, чем заняться. И ее жизнь стоила куда меньше, чем жизнь молодых ребят, которых потом будут оплакивать родители.
- Эй, ты заснула? - громко спросил поводок, и Бэр, не задумываясь больше, пошла по указаниям вьедливого советника.
Поводок привел ее к совершенно непримечательному зданию в районе Учебы и Работы. Бэр ни за что не подумала бы, что именно здесь находится отделение Запада в ЦЖ. Она решительно открыла тяжелую, современную дверь без единого указателя. Поводок послал запрос, и отключился. Дверь закрылась за ней со звуком, похожем на стон, и Бэр поняла вдруг, что назад пути нет.
Помещение ничем не отличалось от приемной комнаты интерната. Безликие бежевые стены, спрятанные стулья с еле заметными кнопками для вызова, никаких украшений. Бэр вызвала стул, а потом, поиграв с управлением, даже стакан холодного сока. Она ждала – неприлично ходить и искать хозяина. Если тебе открыли дверь, то, рано или поздно, к тебе кто-то выйдет.
Она сидела уже несколько минут, пытаясь отыскать на пульте вызов новостей, когда дверь снова открылась, впуская уже знакомого ей призывника. Этот парнишка в кафе, который говорил, что на Западе оставляют только нужных.
- Привет, - неуверенно произнес он, вызывая стул.
Бэр постеснялась слишком откровенно его разглядывать и снова занялась пультом. Но новости ее сейчас мало интересовали.
- Не знаешь, как найти инфлист? – небрежно спросила она после неловкой паузы.
Парень сразу же потянулся к ее пульту, и вывел на экран инфлист. Они сели рядом, чтоб было видно экран, и прочитали про себя несколько строк информации, которой Пункт счел нужным поделиться с ними.
«Призывник!
Ты вступаешь в самую главную стадию своей жизни. Скоро тебя проверят врачи и психоврачи. Если тебя признают годным, тебе будут предоставлены некоторые данные, в обычном случае считающиеся секретными.
Помни, их разглашение карается пожизненным заключением!»
Бэр и парень переглянулись.
- Глупость какая! – тихо сказал он. – Они считают, что мы вообще не догадываемся, зачем существуют пункты?
Бэр пожала плечами:
- Часть отсюда идут в разные подразделения Отряда. На Запад уходят не так уж много.
- Ты хочешь сказать, что не так много возвращаются, - жестко ответил парень.
Они помолчали. Вдруг он протянул Бэр руку:
- Я Рэн.
Бэр представилась. До появления отрядного они не произнесли больше ни слова.
Отрядный появился бесушмно, позвал за собой Рэна и лишь мельком взглянул на Бэр. Девушек не призывали ни в отряды, ни на Запад. Девушки были только добровольцами. Бэр смутно представляла себе, какой процент ее ровесниц сидит снйчас в разных отделениях отряда, пытаясь уйти на Запад. Она развлекала себя подсчетами, пока ее, наконец, не позвали.
В кабинете сидел немолодой мужчина, представившийся Айром. Бэр удивленно посмотрела на него. Айр - это было имя другого ЦЖ. Обычно люди безумно редко меняли место жительства. На нем не было фромы, но что-то неуловимое подсказывало, что он не отрядный.
- Бэр, - заглянув в документы, произнес мужчина. - Я психоврач. Я первым разговариваю с любым добровольцем, чтобы понять, что им движет. Ты девушка, такие добровольцы встречаются реже, чем юноши. И важно, чтоб ты поняла одну вещь. Это единственное, я подчеркиваю, единственное место в Центре Жизни, где можно говорить о Западе. Я по возможности отвечу на твои вопросы, если ты будешь признана годной к службе.
Бэр кивнула. Горло перехватило спазмом, от волнения она не могла ничего ответить. Неужели есть место, где еще говорят правду?
Айр расспрашивал Бэр о детстве, гибели родителей, потихоньку подводя ее к вопросу о том, что повлияло на ее решение прийти сегодня в Отряд.
- Я даю тебе разрешение идти на Запад,- совершенно буднично заявил психоврач. - Тебе в пятый кабинет, потом вернешься сюда и сможешь задавать вопросы.
Два часа спустя Бэр снова сидела перед Айром, и задала ему вопрос, мучавший ее несколько лет.
- Как появились Центры Жизни, и почему в них нельзя говорить о войне?
Глава 1- И, напоследок, о погоде. В первом Центре Жизни жарче обычного, второй и третий ЦЖ температура от 25 до 28 градусов по Цельсию, в западном регионе выпало пять кубометров осадков, что должно благотворно повлиять на саженцы.
- Выключись! – бросила телевизору Бэр, но тот продолжал бормотать какую-то рекламу.
- Опять голосовая связь не работает, - пробурчала девушка, вставая с дивана и выключая ящик вручную.
В интернате не было телевизоров, и, приезжая по выходным к тетке, Бэр радовалась ему, как ребенок. Но теперь, когда интернат позади, и два летних месяца тоже, телевизор надоел до ужаса. Потому что идти некуда, и делать нечего.
Бэр набросила куртку, выходя из дому, назло прогнозу погоды. Вон на западе дождь, как говорят, а она никогда этого запада не видела и не увидит. Там, под большим секретом ей рассказала Аль, идет война. На самом деле Бэр знала об этом. Она попала в интернат, когда ее отец, офицер, погиб на западе. Тетя Рар, сестра покойной матери, всегда делала круглые глаза в ответ на вопросы племянницы:
- О чем ты, дорогая? Какая война? Твой отец погиб во время крушения поезда.
Но Бэр знала правду. Когда мама умерла от рака, отец посадил семилетнюю Бэр на колени и рассказал ей все.
- Теперь ты не будешь сердиться, что я уезжаю? – спросил он под конец.
- Только чуть-чуть, папочка! – лукаво ответила Бэр.
Отец уезжал каждые полгода на месяц, а она оставалась в доме тети Рар. Бэр обещала отцу не сердиться на отлучки, но она страшно рассердилась на него весенним днем, когда в дом пришли офицеры и рассказали о крушении поезда. Девочка не поверила им. Отец ушел на войну, и война убила его.
Куртку пришлось снять, все-таки на улице было совсем тепло. А на западе, как сказали, дождь. И дался ей этот запад! Бэр бесцельно бродила по городу. Надо пойти записаться в университет, наконец. По выпускным она могла поступить на что угодно, хоть на ядерщика. Но не хотелось почему-то. Бэр вздохнула. Если б она знала, что хочет, все было бы намного проще.
Стало так жарко, что Бэр заглянула в полутемное и не очень чистое кафе. Потягивая кофе со льдом, она невольно прислушалась к разговору ребят, по виду ее ровесников, за соседним столом.
- … на пункте. Потом поезд, месяц, и ты дома, - довольно громко сказал один их них.
- … сам знаешь! – шикнул другой, широкоплечий и чем-то похожий на Кола. Кол, ее одноклассник, всегда взывал у нее гадливое чувство.
- Чушь! – отмахнулся первый. – На западе оставляют только тех, кто им действительно нужен. Какой с меня прок, или с тебя, Пай.
Бэр почувствовала, как покрывается потом. Они говорили о Призыве! Здесь, сидя в кафе, не обращая внимания на одинокую девушку. Наверное, отрядные совсем разленились, если эти не боятся говорить о Западе.
Пай, похожий на Кола, тихо пробормотал что-то о поводке. Бэр слышала, что самим найти место призыва невозможно. Надо было получить по почте поводок, или, если ты доброволец, попросить поводок в ближайшем Отряде. Отряде… Попросить…
Бэр вскочила, оставив недопитый кофе, и бросилась на улицу. Теперь она знала, что ей делать.
**
Старых улиц в этом Центре почти не осталось. Бэр никогда не была сильна в истории, она помнила только, что старинные города строились как придется, и рядом с жилыми домами мог возникнуть магазин или кинотеатр. В Центре такого не бывало: в жилом районе нельзя было купить еду, а в медицинском - посмотреть фильм. Но Отряд можно было найти где угодно. Когда-то, говорил ей отец, Отряд следил только за солдатами. Но с тех пор, как вышел Закон о Разделении, Отряд следил за тем, чтоб в Центрах Жизни сохранялась жизнь. Любая. Но они же решали, кто уедет на запад, туда, где жизнь не стоила почти ничего.
Молодой отрядный хмуро посмотрел на тощую девочку, попросившую поводок, но дал ей привычную трубочку без лишних вопросов. В конце концов, каждый по Закону о Разделении, имеет право уйти на Запад. Но отрядный не понимал, что эти молодые мальчики и девочки, уходящие за Черту, находят в смерти. Он выбрал жизнь и Центр.
Бэр медленно брела, прислушиваясь к советам поводка.
- За вооон тем красным домом направо, - ехидно бормотал поводок в крохотных наушниках. Видимо, кто-то вставил ему комплекс юмора. Бэр улыбнулась про себя, свернув за «вооот этим» красным домом.
Судя по всему, она почти пришла к Пункту. И вдруг ей захотелось выбросить поводок, купить мороженого, вернуться домой и забыть о Западе. В конце концов, их много лет учили не знать о Западе, и о том, что там происходит. Бэр остановилась, не слушая бормотание поводка. В конце концов, она же так и не решила, чем заняться. И ее жизнь стоила куда меньше, чем жизнь молодых ребят, которых потом будут оплакивать родители.
- Эй, ты заснула? - громко спросил поводок, и Бэр, не задумываясь больше, пошла по указаниям вьедливого советника.
Поводок привел ее к совершенно непримечательному зданию в районе Учебы и Работы. Бэр ни за что не подумала бы, что именно здесь находится отделение Запада в ЦЖ. Она решительно открыла тяжелую, современную дверь без единого указателя. Поводок послал запрос, и отключился. Дверь закрылась за ней со звуком, похожем на стон, и Бэр поняла вдруг, что назад пути нет.
Помещение ничем не отличалось от приемной комнаты интерната. Безликие бежевые стены, спрятанные стулья с еле заметными кнопками для вызова, никаких украшений. Бэр вызвала стул, а потом, поиграв с управлением, даже стакан холодного сока. Она ждала – неприлично ходить и искать хозяина. Если тебе открыли дверь, то, рано или поздно, к тебе кто-то выйдет.
Она сидела уже несколько минут, пытаясь отыскать на пульте вызов новостей, когда дверь снова открылась, впуская уже знакомого ей призывника. Этот парнишка в кафе, который говорил, что на Западе оставляют только нужных.
- Привет, - неуверенно произнес он, вызывая стул.
Бэр постеснялась слишком откровенно его разглядывать и снова занялась пультом. Но новости ее сейчас мало интересовали.
- Не знаешь, как найти инфлист? – небрежно спросила она после неловкой паузы.
Парень сразу же потянулся к ее пульту, и вывел на экран инфлист. Они сели рядом, чтоб было видно экран, и прочитали про себя несколько строк информации, которой Пункт счел нужным поделиться с ними.
«Призывник!
Ты вступаешь в самую главную стадию своей жизни. Скоро тебя проверят врачи и психоврачи. Если тебя признают годным, тебе будут предоставлены некоторые данные, в обычном случае считающиеся секретными.
Помни, их разглашение карается пожизненным заключением!»
Бэр и парень переглянулись.
- Глупость какая! – тихо сказал он. – Они считают, что мы вообще не догадываемся, зачем существуют пункты?
Бэр пожала плечами:
- Часть отсюда идут в разные подразделения Отряда. На Запад уходят не так уж много.
- Ты хочешь сказать, что не так много возвращаются, - жестко ответил парень.
Они помолчали. Вдруг он протянул Бэр руку:
- Я Рэн.
Бэр представилась. До появления отрядного они не произнесли больше ни слова.
Отрядный появился бесушмно, позвал за собой Рэна и лишь мельком взглянул на Бэр. Девушек не призывали ни в отряды, ни на Запад. Девушки были только добровольцами. Бэр смутно представляла себе, какой процент ее ровесниц сидит снйчас в разных отделениях отряда, пытаясь уйти на Запад. Она развлекала себя подсчетами, пока ее, наконец, не позвали.
В кабинете сидел немолодой мужчина, представившийся Айром. Бэр удивленно посмотрела на него. Айр - это было имя другого ЦЖ. Обычно люди безумно редко меняли место жительства. На нем не было фромы, но что-то неуловимое подсказывало, что он не отрядный.
- Бэр, - заглянув в документы, произнес мужчина. - Я психоврач. Я первым разговариваю с любым добровольцем, чтобы понять, что им движет. Ты девушка, такие добровольцы встречаются реже, чем юноши. И важно, чтоб ты поняла одну вещь. Это единственное, я подчеркиваю, единственное место в Центре Жизни, где можно говорить о Западе. Я по возможности отвечу на твои вопросы, если ты будешь признана годной к службе.
Бэр кивнула. Горло перехватило спазмом, от волнения она не могла ничего ответить. Неужели есть место, где еще говорят правду?
Айр расспрашивал Бэр о детстве, гибели родителей, потихоньку подводя ее к вопросу о том, что повлияло на ее решение прийти сегодня в Отряд.
- Я даю тебе разрешение идти на Запад,- совершенно буднично заявил психоврач. - Тебе в пятый кабинет, потом вернешься сюда и сможешь задавать вопросы.
Два часа спустя Бэр снова сидела перед Айром, и задала ему вопрос, мучавший ее несколько лет.
- Как появились Центры Жизни, и почему в них нельзя говорить о войне?
@темы: Мое творчество
-
-
23.06.2013 в 09:03-
-
23.06.2013 в 12:32