Простите, что так поздно! И простите все те, кто ждет своей очереди!Мой сынишка очень любит возиться с пластилином. Последнее время он экспериментирует с цветами: то у него серо-голубой выходит, то нежно-сиреневый. Уж не знаю, что там Богдан сегодня намешал, но цвет у него получился замечательный, темного золота. Он выложил на белом листе длинную ленточку из этого пластилина и прибежал ко мне похвастаться:
- Смотри, мам, это дорога к правде!
читать дальшеИ убежал, оставив меня, в изумлении разглядывающую Путь, созданный моим сыном. Мне грезились идущие по дороге рыцари, так и не нашедшие правду. Матери, спасавшие детей, жены, что оставались верными могилам. У дороги не было длины, она была полита кровью всех тех, кто не дошел. Или дошел уже после смерти, но нам не узнать об этом. Что же ты сделал, Богдан? Куда ведет твоя дорога, кто выбирал ее, кто решал, будет ли она узкой или широкой?
Умела ли я идти по той дороге? Я не знала. Мне всегда казалось, что каждый сам знает, где начинается для него бесчестие, но не размазывали ли мы с годами границы? Не тускнела ли красная черта, закрашенная общими словами о терпимости, нежеланием вступать в конфликт и просто ленью? Спроси меня кто, я не смогла бы сказать, куда ведет моя дорога.
Перед сном я решила не читать сыну книжку, а придумать вместе с ним сказку о его дороге.
- Куда она ведет, Богданка? Где правда? – осторожно поинтересовалась я.
- Правда – это там, откуда больше никуда не надо идти, - сонно ответил сынишка. – Конец дороги, понимаешь, мам? Пришел туда, и все, ты уже все узнал.
Я достала из ящика с игрушками маленького человечка.
- Вот, смотри, он идет, - человечек в моих руках прыжками продвигался по дороге из пластилина.
Сын немедленно отобрал его у меня и провел его еще несколько сантиметров, а потом уложил на лист бумаги.
- А теперь он упал! – спокойно констатировал Богдан.
- Ему больно, - тихо произнесла я. Хорошо, что он еще не знает, насколько это тяжело – падать. Наверное, потому что его боль пока еще не сильней разбитой коленки. Его совесть совсем юная, она еще не привыкла болеть.
- Нет, - отмахнулся сын. – Просто тем, кто падает, трудно найти потом снова эту дорогу.
Целуя малыша перед сном, я думала о тех, кто упал с дороги, и больше никогда не нашел ее. Они идут уверенным шагом по другим дорогам, но им не суждено найти ту единственную, которая ведет к миру с самим собой. К правде. К миру, откуда не нужно идти дальше.
Много лет я хранила дорогу из золотистого пластилина. Когда Богдану исполнилось двадцать, дорога вернулась к нему. Мне пришлось напомнить сыну ту вечернюю сказку.
На следующее утро Богдан позвонил мне.
- Мам, я, кажется, понял, что это! - в его голосе был детский восторг. – Это же совесть!
Совесть. Дорога, с которой так легко упасть. И по которой так тяжело идти, но в конце ты приходишь к самому себе.