Она писала бумажными птицами. Делала птицу, писала на ней слово. Или сказку. Или притчу. И отправляла в полет. Иногда она находила их мокрыми и грязными возле дома. Иногда - видела их застраявшими в листве соседних тополей. Некоторых соседские дети складывали ей возле двери. Но ей особенно дороги были те, которые не возвращались.
Она не знала, что написано на улетевших птицах. Это и неважно - в тот момент слово что-то значило, а через пять минут оно приобретает совсем другое значение. Если честно, она ждала ответа.
читать дальшеЕй мечталось, что когда-нибудь в ящик для писем просунут открытку с заграничными марками, а там будет написано... неважно что. Важны не слова, а белые бумажные птицы.
Но шли месяцы чередой солнечных и хмурых дней, а ответа не было. Может быть, птицы падали грязными клочками бумаги далеко от дома?
Она шла с занятий, когда увидела что-то белое в почтовом ящике. Ее сердце забилось - она ведь никогда не писала адрес на своих птицах. Кто-то нашел ее? Или это просто счет за телефон?
Она осторожно вытащила послание из ящика. Это когда-то было ее птицей, а теперь по новым линиям сложили самолетик. Ее рукой было написано:
- Если тебе когда-нибудь понадобиться помощь...
Это было частью рассказа. Фраза принадлежала негодяю, обманувшего героиню. Но тот, кто нашел птицу, не мог этого знать. И потому написал только:
- Очень нужна! Прилетай. Седьмой дом, второе окно сверху.
Она даже не забросила сумку. Седьмой дом был совем рядом, через двор. Но там она никого не знала. Попыталась отсчитать второе окно сверху, но запуталась. Решила спросить у сидящих возле подъезда бабушек, но в этот момент во двор заехала скорая.
Модой врач деловито выскочил из кабины.
- семнадцатая в этом подъезде? - поинтересовался он у бабушек.
- В этом, в этом, - закивала Ильинична.
И, когда врач уже поднялся, проговорила задумчиво:
- Видно, опять у Любаши инсульт.
Только тут она заметила девушку с самолетиком в руке.
- Ищешь кого, дочка? Молодежи не осталось тут!
- На каком этаже семнадцатая? - предчувствуя беду, спросила она.
- На предпоследнем. Ты Любашу, что ли, проведать пришла? Поздно уже! - зло произнесла Ильинична.
Ей послышалась в этих двух словах старая история про брошенных на произвол судьбы стариков. Она поднялась наверх, вслед за санитарами с носилками.
Лежащая на кровати женщина не казалось старой. Ей вряд ли было больше шестидесяти. На лице было такое странное спокойствие, какого не бывает ни у живых, слишком занятых собой, ни у мертвых, изведавших вечность.
- Парализована, - тихо сказал один санитар другому.
Что-то неуловимое метнулось в глазах этой живой статуи, когда она заметила гостью и бумажный самолетик.
- Вы кто? - строго спросил врач.
- Я так... проведать пришла, - растерялась гостья.
- Мы ее в дом престарелых увезем. Мы уже ничего не можем сделать.
Она кивнула и на автомате забралась вместе с носилками в скорую. Любашу везли не больше пяти минут, потом переложили на кровать, поручив нянечке. Женщина открыла глаза, и удивленно и в то же время пристально смотрела на девушку. Помолчав, гостья достала из сумки толстую тетрадь.
- Ничего, что я почитаю? - спросила она у двух ветхих старушек. те только рады были.
И до вечера они читала сказки в перемешку с глупыми любовными историями. Бабушки внимательно слушали, а Любаша не отрывала от нее глаз. Напоследок девушка вырвала клетчатый листок, сложила из него птицу и написала "До завтра!". И поставила на тумбочку, хотя непонятно было, зачем теперь Любаше тумбочка.
Возвращаясь на следующий день с занятий, она заметила похоронную процессию. Ильинична и еще несколько пенсионерок шли за гробом.
- Одинокая была, Любаша-то. Детей нет, муж давно помер, - шептались ее приятельницы, меряя такие похороны на себя.
- Теть Надя! - окликнул ее рыжий Мишка, соседский сын. - Тетя Люба, что померла. Она, это, меня спрашивала про бумажных птиц, типа кто делает. Я ей про вас сказал, ничего?
Надежда потрепала его по волосам:
- Ты все правильно сделал, - и добавила под наплывом чувств, - айда со мной сегодня к бабушкам! Научим их делать бумажные цветы.люди, это реализм или фантастика?